"Я уже не могу вспомнить, когда в последний раз боялся... опоздать. Когда ходишь по этой земле не одно столетие, все твои стремления, все, чего ты старался достигнуть по-молодости, о чем мечтал, чего хотел... все это теряет важность и первоочередность. Любое стремление растягивается, становится подобным маслу, медленно перетекающему из одного сосуда в другой. Так и время. Оно замедляет бег и начинает казаться что вот-вот остановится. Минута, другая, час, день... все это становится настолько мелкими промежутками времени, что порой просто забываешь, как ценны эти мгновения бывают для других. Это моя проблема. Я слишком долго живу. Да, в это я сейчас совершенно отчетливо могу признаться себе. Я и тут есть много объяснений. Я перестал ценить жизнь. Нет, мое существование обесценилось уже так давно ,что я и не припомню ,в какой момент мне стало абсолютно наплевать на полученные раны, на множество несчастий, что свалились на мою голову за прошедшие... триста лет? пятьсот? А сколько я уже живу? Я даже не помню. Никогда не старался вести счет годам, которые все равно никак на меня не влияют. ...потерял ощущение ценности чужой жизни. Когда у тебя есть неограниченное количество времени, то ты начинаешь мыслить более категорично, масштабно и грубо. Так, как должен по словам Первого, мыслить Хранитель. Со мной в итоге происходит то, чего я так опасался во времена Ордена. Я становлюсь самым что ни на есть "Хранителем" в наиболее жутком проявлении специфики мышления этого существа. Я не думаю о том, что через пятьдесят лет или сто какие-то мои планы уже будут не так важны окружающим и останутся принципиальными лишь для меня и таких же, как я, долгожителей... Хотя нет, это они как раз - долгожители. ПО ним, сколь я могу заметить, можно ощутить ход времени. Их внешние изменения, их внутренние... Тот же Айо, которого впервые увидел я пару столетий назад... Тогда в этих глазах, еще на обретших полностью золотистый окрас, можно было прочесть безумное стремление, молодую ярость и страсть, хотя уже на тот момент ему было... не мало. Теперь же это совершенно другой "человек". Полный скорби, сжатых, потаенных страхов, которые он скрывает за стеной излишней жестокости и грубости. Тот, кто пережил ни единожды предательство, тот, кто привык всегда оставаться один, лицом к лицу с собственными проблемами, покинутый всеми, непонятый. Он сам стал для себя опорой, сам себе явился столпом, от которого идет созидание в том виде, в каком оно вообще может исходить от подобного ему. Что теперь выражает его взгляд? Стремление? Нет, это не стремление. Скорее всего, это попытка как-то доказать себе, что проблема вовсе не в нем. Проблема всех случайностей, горьких и ужасающих, которые пришлось ему претерпеть за долгую жизнь. Это попытка сказать "не я такой плохой, не во мне дело". И, как это будет не прискорбно, я с ним вынужден согласиться. Насколько мне известно, многое из того, что произошло в его жизни, явилось вовсе не следствием его характера, который хоть и не самый приятный, но имеет много достойных черт...
Но и Айо все же живет, движется. Он не застыл во времени, не остановился. Я же все больше чувствую, как песочные часы, отмеряющие для меня песчинки событий, замедляют свой бег... В такие минуты порой хочется сорваться с места, загоревшись новой идеей, мечтой; но все это уже было. И моя проблема в том, что я прекрасно помню, к чему подобное приводило. Для меня нет дальнейшего движения. Это с каждым мигом превращается в дорогу, которая все никак не кончится, дорогу, которая затянулась слишком долго для меня...
И именно в такие минуты, когда полностью пропадает вера во что-либо, когда отчаиваешься и понимаешь всю безнадежность своего положения, приходит он... Вновь и вновь возвращается он в мое сознание, стараясь нашептывать то, с чем я старался активно бороться все годы моего существования в этом мире. Но с каждым разом он все настойчивее, я чувствую. Его власть надо мной, некогда бывшая почти безграничной, а затем почти полностью искорененная мною, начинает вновь пускать яд в мой разум. Но сейчас нет тех, кто мог бы сказать мне "очнись". Все они остались в моей памяти. И я знаю, что не всех помню. Чьи-то лица уже истерлись... Кэридвен, Октавия... А о ком-то в моей памяти остались лишь имена, сейчас уже ничего не значащие, но все еще почему-то кажущиеся мне важными: Алэй, Роксана. Особенно последнее... Мое сознание все время возвращается к ней. Особенно в последние месяцы. Как будто что-то пытается мне сказать о ней, напомнить. Но как ни пытаюсь, я не могу восстановить в своем сознании ее облик. И единственное, что приходит мне на ум - "ивовые ветви". Странно, правда? И грустно..."
Из записей Фаразона, Хранителя Тайных Знаний, одного из Троих Выживших и Семерых Долгожителей Прошлого, год 995 по летосчислению от Катаклизма, незадолго до событий "Войны Семерых Долгожителей Прошлого".
Но и Айо все же живет, движется. Он не застыл во времени, не остановился. Я же все больше чувствую, как песочные часы, отмеряющие для меня песчинки событий, замедляют свой бег... В такие минуты порой хочется сорваться с места, загоревшись новой идеей, мечтой; но все это уже было. И моя проблема в том, что я прекрасно помню, к чему подобное приводило. Для меня нет дальнейшего движения. Это с каждым мигом превращается в дорогу, которая все никак не кончится, дорогу, которая затянулась слишком долго для меня...
И именно в такие минуты, когда полностью пропадает вера во что-либо, когда отчаиваешься и понимаешь всю безнадежность своего положения, приходит он... Вновь и вновь возвращается он в мое сознание, стараясь нашептывать то, с чем я старался активно бороться все годы моего существования в этом мире. Но с каждым разом он все настойчивее, я чувствую. Его власть надо мной, некогда бывшая почти безграничной, а затем почти полностью искорененная мною, начинает вновь пускать яд в мой разум. Но сейчас нет тех, кто мог бы сказать мне "очнись". Все они остались в моей памяти. И я знаю, что не всех помню. Чьи-то лица уже истерлись... Кэридвен, Октавия... А о ком-то в моей памяти остались лишь имена, сейчас уже ничего не значащие, но все еще почему-то кажущиеся мне важными: Алэй, Роксана. Особенно последнее... Мое сознание все время возвращается к ней. Особенно в последние месяцы. Как будто что-то пытается мне сказать о ней, напомнить. Но как ни пытаюсь, я не могу восстановить в своем сознании ее облик. И единственное, что приходит мне на ум - "ивовые ветви". Странно, правда? И грустно..."
Из записей Фаразона, Хранителя Тайных Знаний, одного из Троих Выживших и Семерых Долгожителей Прошлого, год 995 по летосчислению от Катаклизма, незадолго до событий "Войны Семерых Долгожителей Прошлого".