Я довольно редко бываю в Восточном лесу. Эльфы очень не любят, когда Хранители со своими законами вторгаются к ним. Да Ордену, сказать по правде, особенно и нет дела до их забот. На случаи, когда требовалось решать какие-то важные вопросы, затрагивающие интересы народа Восточного леса, у нас был Олоан. Он – единственный, кому правители лесного народа доверяют свои тайны и допускают во дворец вне времени суток.
Дрейк бы со мной не согласился. По его мнению «остроухих» не трогают потому, что «или пришлось бы всех поработить, или полностью уничтожить вместе с их палисадником». Пусть так – у меня нет желания и интереса с ним спорить в этом вопросе. Про нравы и самоотверженность эльфов в защите своих интересов знает каждый. Да и к тому же, я все-таки считаю, что Олоан вполне справляется со своими обязанностями.
В этот раз мне потребовалось показать Олоану одну древнюю вещицу, найденную у Холмов Скорби. Однозначно, она принадлежала какому-то представителю старейших эльфийских родов, насколько я помню их многочисленные гербы. Этот тотем использовали чернокнижники для подпитки энергией. Удивительно, что несколько столетий спустя после войн Первой империи людей подобные артефакты все еще хранят свою силу! Но в этой заметке я не хочу много рассказывать о насущных проблемах одного Хранителя. Скажу для краткости – родственников владельца этого тотема мы нашли, а способ наполнения его энергией мне подробно изложили эльфийские жрецы с разрешения королей.
На рассвете, глядя, как солнце поднимается из-за кромки деревьев, мы сидели на одном из балкончиков дома Олоана, сплетенного из ветвей массивного исполина-дерева. Отсюда открывался вид на добрую треть Восточного леса, казавшегося зеленым океаном, накрывающим всю Урахреста.
- Сколько ты уже живёшь в этом мире, Фаразон? – неожиданно задал вопрос Олоан. Мы вяло перекидывались фразами всю ночь, опустошая роскошные сладкие вина, которые здесь так любят. Сказать по правде, эти эльфийские напитки я готов был закупать в таких же количествах, как Первый заказывал оронское вино. Но, к счастью для моего кошелька и здоровья, и к несчастью для всего остального – я слишком редко задерживался подолгу на одном месте, чтобы полноценно вкушать прелесть этого «хмельного нектара». Так что те немногие посещения Олоана не обходились у меня без вот такого приема.
Должен так же сказать, что Олоан был довольно необычным собеседником. Он крайне мало говорил. И еще меньше говорил о бытовых мелочах, повседневных заботах. Мне он в этом напоминал людей севера, подданных Империи Заката – немногословных, предпочитающих обсуждать только дела. Однако Олоан любил задавать крайне неожиданные вопросы. Такие, которые вряд ли я от кого-то еще мог услышать.
- Сотню, другую, третью… - подумал я, перебирая первые века на Гардорре. По правде сказать, четко вспомнить самое начало я не мог. Словно те времена покрыты были плотной завесой, через которую пробивались лишь слабые очертания, отголоски событий.
- Ты никогда не говорил, откуда ты. Но мне интересно иное. Ты никогда не справлял день своего рождения. Почему? Ты мог бы выбрать значимый для тебя день здесь.
Сначала я готов был ответить что-то вроде «нет на это времени, у нас и без того забот достаточно». Но поймал себя на другой мысли: а и правда, каким считать день моего рождения? Календарь Гардорры отличался от календаря того места, откуда я прибыл. Это я помню совершенно ясно. А раз нет такого дня и месяца здесь, то и установить соотношение времени точно – не возможно. Можно было бы считать день моего первого шага на эти земли – днем рождения меня как мага Гардорры…
- Никто из вас троих не справляет, - помолчав еще немного, добавил эльф и пристально посмотрел на меня. В его глазах, отливавших холодным изумрудом, промелькнуло любопытство.
Я усмехнулся про себя, догадываясь, о ком говорил Олоан. Он прав. Ни Дрейк, ни Феликс, ни я – мы никогда ни слова не упоминали про дни нашего рождения. Мы все – пришлые в мире Гардорра. Сложно сказать, каким был бы день нашего рождения здесь. И потому мы зачастую смеха ради говорим, что родились как Хранители тогда, когда основали Орден. В этот день вместе со всеми и празднуем. Однако остальным Хранителям ничто не мешает так же отмечать свое рождение в мире. К слову, Ирнарий особенно постоянен в торжественном отношении к этом дню. Кажется, счет его летия вскоре подберется к третьей сотне…
- За те годы, что я здесь – слишком много случилось в моей жизни. Разного. Я не могу выделить какой-то один день из целой чреды событий. Кажется, человеку намного проще подчас воспринять как нормальный ход событий нечто, что решает судьба за него, чем выбирать для себя некий путь. Так что у меня нет ответа на твой вопрос… ответа, который мог бы тебя удовлетворить и закрыть окончательно эту тему.
Олоан тихо просвистел переливистую трель. И спустя несколько мгновений ему ответили первые птицы где-то на нижних ветвях дерева. Лес оживал, начиная новый день.
- Тебе стоит выбрать его. Твоя жизнь станет более полноценной. Такой день есть у всех. Иначе я выберу его за тебя однажды…
Я посмеялся над его серьезностью тогда. А вскоре, покинув могучие своды Восточного леса, забыл об этом разговоре. Прошел год. И однажды, в то же время года, в тот же самый день, на рассвете ко мне прилетела небольшая птица ярко-синего цвета. К ее лапке было примотано маленькое послание, выведенное на листе одного из «королевских деревьев» Восточного леса.
«Поздравляю с Днём Рождения, Хранитель Фаразон! В этот день ты год назад задумался о том, чтобы окончательно стать частью этого мира. И через меня мир Гардорры принимает тебя. Пусть твои ветры никогда не знают грозовых туч. А этот маленький друг будет сопровождать тебя ровно год в качестве небольшого сувенира от меня».
Я посмеялся. Он не отступился от своих слов. Забавная синяя пичуга, кстати, действительно пробыла со мной весь год, покидая меня не более чем на день. Помощи от нее не было никакой, но компанию она мне во всех походах составляла с превеликим удовольствием. А еще через год я совершенно неожиданно в этот день получил поздравления от каждого Хранителя из Ордена.
…из записей Хранителя Фаразона. Без указания даты, чернила выведены на ярком листе эльфийских свитков.
Дрейк бы со мной не согласился. По его мнению «остроухих» не трогают потому, что «или пришлось бы всех поработить, или полностью уничтожить вместе с их палисадником». Пусть так – у меня нет желания и интереса с ним спорить в этом вопросе. Про нравы и самоотверженность эльфов в защите своих интересов знает каждый. Да и к тому же, я все-таки считаю, что Олоан вполне справляется со своими обязанностями.
В этот раз мне потребовалось показать Олоану одну древнюю вещицу, найденную у Холмов Скорби. Однозначно, она принадлежала какому-то представителю старейших эльфийских родов, насколько я помню их многочисленные гербы. Этот тотем использовали чернокнижники для подпитки энергией. Удивительно, что несколько столетий спустя после войн Первой империи людей подобные артефакты все еще хранят свою силу! Но в этой заметке я не хочу много рассказывать о насущных проблемах одного Хранителя. Скажу для краткости – родственников владельца этого тотема мы нашли, а способ наполнения его энергией мне подробно изложили эльфийские жрецы с разрешения королей.
На рассвете, глядя, как солнце поднимается из-за кромки деревьев, мы сидели на одном из балкончиков дома Олоана, сплетенного из ветвей массивного исполина-дерева. Отсюда открывался вид на добрую треть Восточного леса, казавшегося зеленым океаном, накрывающим всю Урахреста.
- Сколько ты уже живёшь в этом мире, Фаразон? – неожиданно задал вопрос Олоан. Мы вяло перекидывались фразами всю ночь, опустошая роскошные сладкие вина, которые здесь так любят. Сказать по правде, эти эльфийские напитки я готов был закупать в таких же количествах, как Первый заказывал оронское вино. Но, к счастью для моего кошелька и здоровья, и к несчастью для всего остального – я слишком редко задерживался подолгу на одном месте, чтобы полноценно вкушать прелесть этого «хмельного нектара». Так что те немногие посещения Олоана не обходились у меня без вот такого приема.
Должен так же сказать, что Олоан был довольно необычным собеседником. Он крайне мало говорил. И еще меньше говорил о бытовых мелочах, повседневных заботах. Мне он в этом напоминал людей севера, подданных Империи Заката – немногословных, предпочитающих обсуждать только дела. Однако Олоан любил задавать крайне неожиданные вопросы. Такие, которые вряд ли я от кого-то еще мог услышать.
- Сотню, другую, третью… - подумал я, перебирая первые века на Гардорре. По правде сказать, четко вспомнить самое начало я не мог. Словно те времена покрыты были плотной завесой, через которую пробивались лишь слабые очертания, отголоски событий.
- Ты никогда не говорил, откуда ты. Но мне интересно иное. Ты никогда не справлял день своего рождения. Почему? Ты мог бы выбрать значимый для тебя день здесь.
Сначала я готов был ответить что-то вроде «нет на это времени, у нас и без того забот достаточно». Но поймал себя на другой мысли: а и правда, каким считать день моего рождения? Календарь Гардорры отличался от календаря того места, откуда я прибыл. Это я помню совершенно ясно. А раз нет такого дня и месяца здесь, то и установить соотношение времени точно – не возможно. Можно было бы считать день моего первого шага на эти земли – днем рождения меня как мага Гардорры…
- Никто из вас троих не справляет, - помолчав еще немного, добавил эльф и пристально посмотрел на меня. В его глазах, отливавших холодным изумрудом, промелькнуло любопытство.
Я усмехнулся про себя, догадываясь, о ком говорил Олоан. Он прав. Ни Дрейк, ни Феликс, ни я – мы никогда ни слова не упоминали про дни нашего рождения. Мы все – пришлые в мире Гардорра. Сложно сказать, каким был бы день нашего рождения здесь. И потому мы зачастую смеха ради говорим, что родились как Хранители тогда, когда основали Орден. В этот день вместе со всеми и празднуем. Однако остальным Хранителям ничто не мешает так же отмечать свое рождение в мире. К слову, Ирнарий особенно постоянен в торжественном отношении к этом дню. Кажется, счет его летия вскоре подберется к третьей сотне…
- За те годы, что я здесь – слишком много случилось в моей жизни. Разного. Я не могу выделить какой-то один день из целой чреды событий. Кажется, человеку намного проще подчас воспринять как нормальный ход событий нечто, что решает судьба за него, чем выбирать для себя некий путь. Так что у меня нет ответа на твой вопрос… ответа, который мог бы тебя удовлетворить и закрыть окончательно эту тему.
Олоан тихо просвистел переливистую трель. И спустя несколько мгновений ему ответили первые птицы где-то на нижних ветвях дерева. Лес оживал, начиная новый день.
- Тебе стоит выбрать его. Твоя жизнь станет более полноценной. Такой день есть у всех. Иначе я выберу его за тебя однажды…
Я посмеялся над его серьезностью тогда. А вскоре, покинув могучие своды Восточного леса, забыл об этом разговоре. Прошел год. И однажды, в то же время года, в тот же самый день, на рассвете ко мне прилетела небольшая птица ярко-синего цвета. К ее лапке было примотано маленькое послание, выведенное на листе одного из «королевских деревьев» Восточного леса.
«Поздравляю с Днём Рождения, Хранитель Фаразон! В этот день ты год назад задумался о том, чтобы окончательно стать частью этого мира. И через меня мир Гардорры принимает тебя. Пусть твои ветры никогда не знают грозовых туч. А этот маленький друг будет сопровождать тебя ровно год в качестве небольшого сувенира от меня».
Я посмеялся. Он не отступился от своих слов. Забавная синяя пичуга, кстати, действительно пробыла со мной весь год, покидая меня не более чем на день. Помощи от нее не было никакой, но компанию она мне во всех походах составляла с превеликим удовольствием. А еще через год я совершенно неожиданно в этот день получил поздравления от каждого Хранителя из Ордена.
…из записей Хранителя Фаразона. Без указания даты, чернила выведены на ярком листе эльфийских свитков.